Почему так сложно узнать точную стоимость российской нефти
Правительство до конца июня должно уточнить способы определения цены на российскую нефть для расчета налога на добычу полезных ископаемых и экспортной пошлины. Рассматриваются самые разные варианты, в том числе отвязка наших цен от котировок нефти Северного моря (сорт Brent) и привязка к другому зарубежному индикатору, чаще всего называют сорт Dubai из ОАЭ.
Казалось бы, чисто техническая проблема, но она напрямую затрагивает всю экономику нашей страны и всех граждан в ней проживающих. Дело в том, что именно от этой цены сейчас зависит объем доходов бюджета России. В 2022 году доля поступлений от добычи и экспорта нефти и газа превысила 41% - 11,6 трлн рублей из 27,8 трлн рублей, причем, более 7 трлн пришлось на нефть и продукты ее переработки.
Добыча нефти в нашей стране остается приблизительно на одном уровне. Даже по самым пессимистическим прогнозам, спад производства в этом году ожидается не больше чем на 10%. Но нефтегазовые доходы бюджета уже просели за первые четыре месяца этого года, более чем в два раза по сравнению с тем же периодом прошлого года.
По данным Минфина, цена Urals в мае составила 53,34 доллара за баррель, на 32% ниже, чем в мае прошлого года. Бюджет России на 2023 год был сверстан из расчета цены Urals 70 долларов за баррель. Раньше цена определялась на основе расчетов агентства Argus с учетом стоимости доставки до европейских портов, но теперь морские поставки туда не идут. С апреля наш минфин изменил формулу расчетов, ограничив возможный дисконт нашей нефти к сорту Brent. В мае скидка на нашу нефть не могла превышать 31 доллар за баррель. Но вот беда, цены на Brent медленно, но снижаются. В результате средняя цена североморской нефти в мае - 75,52 доллара за баррель, а установленная цена Urals, хоть и не с максимальной скидкой (дисконт - 22 доллара), но все равно низкая. Причем по оценкам многих отечественных и иностранных экспертов, реальная цена, по которой продается наша нефть, значительно выше, чем оценка минфина.
Сложность определения цены в том, что значительная часть торгов российской нефтью переместилась в "серую зону", считает глава Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов. Каждая компания старается переложить цену нефти в страховку, фрахт и прочее, чтобы избежать действия потолка цен, который был введен против нашего экспорта нефти странами G-7, ЕС и Австралией. Происходят перепродажи нефти от трейдера к трейдеру, чтобы усложнить отслеживание цепочек поставок. То есть из-за санкционных условий алгоритм торговли сильно усложнился. На всех давит потолок цен, который приходится обходить, а это очень ограничивает возможности точного определения цены нашей нефти. Объективного индикатора ее стоимости сейчас нет и сделать его очень не просто.
По мнению Симонова, к внутреннему рынку привязать цену нельзя, поскольку нефть является экспортным товаром. Есть вариант рассчитывать цену на основе торгов на Санкт-Петрбурской Международной Товарно-сырьевой бирже (СПбМТСБ). Это было бы идеально, но этим нужно было заниматься значительно раньше. Сейчас на СПбМТСБ идут торги российской нефти, но нет ликвидности (достаточного объема спроса), поэтому эта цена будет похоже на "назначенную". Те же индийские компании отправятся за российской нефтью в Гонконг или в Дубай, а не в Санкт-Петербург. В итоге мы сейчас придумываем индекс, который вроде как будет объективным, но сделать это очень сложно. Отсюда идеи привязать цену нашей нефти не к Brent, а к другим сортам. Чаще всего называется Dubai, который традиционно торговался с небольшим дисконтом к североморской нефти. Нашим нефтяным компаниям это выгодно, но не бюджету.
С точки зрения ведущего аналитика "Открытие Инвестиции" Андрея Кочеткова, привязка к любому иностранному индикатору цены на нефть это игра с неизвестными в текущих условиях. Когда рынок был более прозрачным, то привязка к внешним ценам была эффективной и понятной. Сегодня российские сорта продаются с оглядкой на потолок цен. Сегодня все официальные ориентиры становятся лишь субъективной оценкой реальной ситуации с ценами поставок. Проблему можно было бы решить созданием механизма формирования цены на нефть в рублях с последующей оплатой в российской валюте. Такие контракты были бы защищены от валютных рисков и контроля потолка цен. Валюта будет оставаться в российской банковской системе, а конвертация происходить на Московской Бирже, так как только там есть достаточная рублёвая ликвидность. Формирование рублёвой цены внутри РФ с помощью поставочных контрактов защитит от валютных рисков и позволит получить понятный инструмент оценки нефтяных доходов, поясняет Кочетков.
С этим не согласен замдекана экономического факультета МГУ Александр Курдин, который уточняет, что преждевременно говорить и о переходе на индикатив, номинированный в рублях, поскольку в настоящее время большая часть экспорта российской нефти всё-таки оплачивается в иностранной валюте. По итогам исследований экономического факультета МГУ, делается вывод, что переориентация экспортных потоков российской нефти в Азиатско-Тихоокеанский регион действительно актуализирует дискуссию о переходе на индикативы азиатских рынков. Наиболее репрезентативным в этом регионе является региональный нефтяной бенчмарк Dubai. Единственная альтернатива ему - это китайский фьючерсный контракт на сырую нефть, но из-за низкой степени либерализации финансового сектора и внутреннего рынка нефти КНР он менее корректно отражает конъюнктуру нефтяного рынка региона.
По мнению Симонова, самой дорогой, то есть выгодной для бюджета, будет цена в Санкт-Петербурге. Но назвать ее рыночной будет нельзя. Привязка к Dubai даст цены ниже, чем привязка к Brent. В Индии весьма путанная и непрозрачная система отчетности, с ней пытался работать Argus, но ничего путного не получилось. Экспортные контракты с Китаем привязаны к мировым сортам нефти, и для нас привязка к ним ничего не изменит. Поэтому нужно стараться развить торговлю на своей площадке, хотя в сегодняшних условиях это сделать будет весьма не просто.
